Руслан Мурадов

Часть третья

Начало ХХ века было ознаменовано в Ашхабаде первыми сеансами «синематографа», появлением электричества, автомобилей – тогда еще очень редких, и заметным оживлением культурной жизни. Несмотря на то, что город находился на отдаленной периферии империи, он больше не был изолирован от остального мира и уже имел тот минимум благ, в которых нуждались поселившиеся здесь европейцы.

В 1900 году путешествовавший по Закаспийской железной дороге журналист, характеризуя Ашхабад, писал: «…он показался мне таким оригинальным, что ни один город в России не имеет ни малейшего с ним сходства. Он весь в зелени, но он же окутан пылью». В отношении городской архитектуры автор заметок высказался так: «Дома, словно солдаты во фронте, поражают своим однообразием. Ничего оригинального, выдающегося. Все пригнано по мерке, расставлено по ранжиру… не на чем остановиться, отдохнуть глазу». Между тем, Ашхабад первых лет ХХ века был не лишен провинциального очарования и уюта, о чем спустя десятилетия с подробностями вспоминал известный русский писатель Василий Ян, служивший здесь в 1901-1904 годах:

«Это был маленький чистенький городок, состоявший из множества глиняных домиков, окруженных фруктовыми садами, с прямыми улицами, распланированными рукой военного инженера, обсаженными стройными тополями, каштанами и белой акацией. Тротуаров, в современном понятии, не было, а вдоль улиц, отделяя проезжую часть от пешеходных дорожек, журчали арыки, прозрачная вода стекала в них с гор…

Городок был одноэтажный. После нескольких землетрясений было запрещено строить иные здания, кроме одноэтажных самого легкого типа, и единственным двухэтажным зданием был городской музей. Городок просыпался и засыпал по сигналам, доносившимся из крепости. На рассвете и на закате солнца в тихом воздухе слышались звуки трубы, игравшей зорю, и протяжные голоса солдат, певших утреннюю и вечернюю молитвы.

Население городка было невелико. Русская его часть главным образом состояла из военнослужащих и чиновников с их семьями. Обыкновенно каждая русская семья покупала или же, чаще, строила себе одноэтажный домик, окруженный небольшим садом. Всякий желавший надолго обосноваться в Асхабаде просил о предоставлении ему земельного участка, выдававшегося из числа нарезаемых в направлении селения Кеши, и обычно получал также ссуду на постройку».

В 1902 г. в состав города была включена рабочая слободка, стихийно возникшая за линией железной дороги и в городском сленге известная как Хитровка. Ашхабад в ту пору служил местом ссылки политических «неблагонадежных» из центра России. Много социал-демократов прибывало сюда со специальными заданиями из Баку и Тифлиса. С их помощью в 1904 году образовалось несколько небольших революционных кружков, которые затем объединились в нелегальную «группу асхабадских социал-демократов». Когда в империи началась Первая русская революция, они проводили в городе митинги, демонстрации, забастовки, пропагандируя свои идеи, вели агитацию среди солдат и даже добились восстания асхабадского гарнизона. Однако заметной поддержки горожан революционеры не получили и в 1908 г. их организация распалась.

В 1905 г. Асхабад получил второй выход в центральные районы России по железной дороге через Ташкент. Еще больше возросла его роль как транзитного центра, а после того, как в 1907 году Россия и Англия поделили сферы своего влияния в Персии, стали расширяться связи Асхабада с иранской провинцией Хорасан. Все чаще на улицах города можно было слышать мелодичные звуки колокольцев – это караваны верблюдов, вытянувшиеся на десятки и сотни метров, следовали по Кучанской дороге (Гауданскому шоссе) из Ирана в Асхабад. Они везли на продажу хлопок, шерсть, сухие фрукты, миндаль, фисташки, кожу, ковры, сафьян и другие товары, а в обратном направлении шла российская мануфактура, сахар, керосин, стекло, фарфор, металл, табак и так далее.

Еще в 1899 году очередной начальник области генерал Андрей Боголюбов, характеризуя города Закаспия, отмечал: «Особенную наклонность к развитию в последнее время обнаруживает Асхабад, положение которого, независимо от административного значения, весьма выгодно для торговли с Хорасаном. Эта торговля уже и теперь измеряется миллионами, а в будущем, при проведении столь необходимой для развития наших сношений и для политического влияния Асхабад-Мешедской дороги, она несомненно удесятерится».

В последнее десятилетие колониального режима торговля в Асхабаде достигла еще более значительного подъема, оживилось ремесленное производство, товарное земледелие прилегающих к городу сельских районов, но фабрично-заводская промышленность развивалась слабо. В 1915 году насчитывалось 68 предприятий, преимущественно полукустарных, с общим количеством рабочих всего 200-300 человек. К числу сравнительно крупных относились железнодорожное депо, три типографии, электростанция, три хлопкоочистительных , маслобойный, кожевенный, 35 кирпичных заводов. Были также чугунно-медно-литейный механический завод Федотова, кондитерская фабрика Потеряхина, пекарня Парцалиса, заводы по производству вина, пива и газированных вод.

Рыночная экономика вызвала развитие сети кредитных учреждений города. Открылись асхабадские отделения Государственного банка России, Учетно-ссудного банка Персии, Русско-Азиатского банка, французского банка «Сосьете Женераль», возникло Асхабадское общество взаимного кредита. Внешняя торговля с Ираном и Афганистаном, шедшая через Асхабад, стимулировала частных предпринимателей, создававших здесь посреднические фирмы, транспортные конторы, страховые общества, представительства торговых и промышленных компаний России, строивших складские помещения, гостиницы, караван-сараи и магазины.

В эти же годы поднялись купола и шпили храмов разных конфессий: несколько православных церквей, католический костел, протестантская кирха, шиитская мечеть и первый в мире храм бахаи – молодой религии, которая зародилась в Иране в XIX веке и нашла немало приверженцев в Закаспии. А в 1901 году появился памятник Александру Пушкину, сохранившийся до наших дней. Место для него было выбрано самое подходящее, какое только и можно было найти в тогдашнем Ашхабаде: с одной стороны квартала, отведенного под сквер (он тогда назывался Козелковским), стояло угловое здание Мариинского женского училища, с другой стороны – мужская гимназия (впоследствии средняя школа № 6). Позади памятника, в самом сквере стояло двухэтажное здание Закаспийской областной библиотеки и музея.

Стремительный прогресс, на глазах менявший облик нового Асхабада, почти не затронул его старую часть, именуемую по-русски аулом. Этот район города медленно увядал, несмотря на то, что колониальные власти почти не вмешивались в его дела и даже пытались поддерживать его жизнеспособность. Много лет проживший в Ашхабаде автор серии исторических романов о Закаспии Валентин Рыбин, характеризуя аул Асхабад, писал, что он «примыкал к городу со стороны Анненковской (ныне – проспект Туркменбаши) глинобитными дувалами, за которыми виднелись мазанки и войлочные кибитки. Здесь шла чужая, малопонятная европейцу жизнь, но и она соприкасалась с бурной жизнью города. Из аула тянулись на базар водоносы и амбалы, выезжали нарядно одетые всадники».

Материал сайта Туркменистан Золотой Век История Ашхабада: на заре двадцатого века (turkmenistan.gov.tm)